Девушка с гитарой

Где вероятнее всего можно познакомиться с музыкантом? Или на концерте, или в гостях у другого музыканта.

Аню Куснер я встретила дома у Петра Трофименко – дирижера оркестра American Balalaika Symphony, в котором я имела честь играть на балалайке. И Аня мгновенно втянула меня в разговор о классической гитаре –инструменте, о котором я, как оказалось, ничего толком не знала. И не только я одна. Аня заразила меня своим гитарным энтузиазмом, мне стало интересно, и, вернувшись домой, я прочитала о шестиструнной гитаре все, что нашла.

В Советском Союзе классическая шестиструнная гитара была практически «вне закона». Она считалась «буржуазным» инструментом. Семиструнная гитара, в большей степени цыганская, чем русская – была навязана советскому обществу и всячески превозносилась. Не исключено, что по причине мажорного (задорного) строя семиструнки по сравнению с минорным (лирическим) строем шестиструнки. Научиться простому аккомпанементу на семиструнной легче, но для более сложных, многоголосных произведений шестиструнная гитара дает значительно большие возможности, чем семиструнная, – что и продемонстрировал, приехав в 1962 году на гастролив СССР, всемирно известный испанский гитарист Андрес Сеговия. И шестиструнка, обретя горячих поклонников, начала в Союзе понемножку, но уверенно конкурировать с семистрункой.

С тех пор прошло пять лет.

И вот мы беседуем с Аней Куснер у меня дома.

Усидеть на диване в одной позе Аня не может. В этой худощавой женщине с типично израильской короткой стрижкой столько энергии! Мода на такую прическу появилась после фильма «Зимняя вишня», где героиня Елены Сафоновой сразила всех женщин Советского Союза элегантной стрижкой «под ноль».

Я беру у Ани интервью. Не только потому, что мы хорошие друзья, и не потому, что Анна Куснер – известный музыкант, виртуозно владеющий классической гитарой, – но и потому, что мне всегда интересна тема реализации американской мечты.

– Все мы приехали сюда с самыми лучшими надеждами. Сбылись ли они?

– Безусловно, – отвечает Аня. – Я себя здесь чувствую дома. Приехала в гости, а осталась надолго.

Однажды, еще в Израиле, мои сыновья создали мне аккаунт на Фейсбуке. Я тогда туда особенно не заглядывала. И вдруг сын говорит:

–Там какой-то мужик тебе постоянно пишет. Может, ответишь?

«Мужиком» оказался бывший одноклассник по музыкальной школе Сергей. Общались мы, разумеется, на музыкальные темы, и Сергей, будучи сценаристом, предложил «посочинять» музыку для кино, а в гости меня пригласил своеобразно: «Максимум, кофе будет невкусным, но хотя бы Америку посмотришь».

Типичный американский кофе мне действительно понравиться не мог, но Сергей лукавил, ибо он выписывал кофе напрямую с Голубой горы на Ямайке. Однако Сергей был прав: этот ямайский кофе, считающийся

лучшим в мире, мне действительно не по вкусу! Я люблю кофе «опух», сваренный на молоке... Но все остальное мне, представляешь, понравилось!

– Представляю. Я тоже в Америку влюбилась с первого взгляда.

– А я в Сергея. Хотя не скажу, что с первого, – смеется Аня. – Он сложный человек. Кино с Угольниковым снял, два раза по телевизору на Новый год показывали. До этого Сергей работал редактором журнала «Химия и жизнь».

– Серьезно? Мой любимый журнал! Я задачки любила из него решать.

Аня осталась с Сергеем. Первое время притирались друг к другу, а затем Анна встретила тех, кто разделил ее любовь к музыке и, в частности, к игре на гитаре. И Америка стала для нее домом.

– А ты смогла бы переехать обратно в Россию или в Израиль? –спрашиваю.

– Зачем?

– Например, муж получит интересное предложение по работе?

– Мой муж работает исключительно на себя, и я точно знаю, что даже если в России снимали бы кино по его сценарию – то он бы туда смотался максимум на месяц, то есть жить бы не переехал. А я – могу вернуться в любуюстрану. Мне комфортно там, где мои близкие, там, где я нужна, где я востребована. Мне все равно, где жить. В Израиле мои родители, дети. Я их навещаю. Сейчас, как ты понимаешь, нет. Но до ковида навещала.

– Знакомство с Петром Омельченко еще раз круто изменило мою жизнь, – говорит Аня. – Он – реальный виртуоз, прекрасный музыкант и очень милый человек. Мы создали с Петром дуэт «Музальянс».

Успешно гастролировали. И даже во время пандемии иногда выступаем, хотя вирус в прошлом году отменил нам 62 запланированных концерта. Жалко! Мне очень нравится концертная деятельность.

– Я очень люблю ваш дуэт. Жаль, что у вас нет возможности гастролировать, как раньше. Будем надеяться, что вскоре все вернется.

– Надеюсь. А еще мне нравится преподавать. Если бы не уроки игры на гитаре, то я бы, пожалуй, могла преподавать любой другой предмет.

– Ты, наверное, хорошо училась в школе. А какое твое самое первое детское воспоминание?

– Интересный вопрос. Никогда не задумывалась. Но как-то рассказала родителям о нашей старой квартире. И они не поверили: этого не может быть, ты была слишком мала, чтобы помнить. Я добавила деталей, и они согласились:невероятно! Так и было!

Мы жили в маленькой квартирке возле ВДНХ, там была комнатка без окон – чулан, наверное, где хранились не нужные ежедневно вещи. Я любила прятаться в чулане и разглядывать все, что там было. Комнатка и эти вещи как-то подходили мне по размерам, что ли? Потому что я чувствовала себя там очень комфортно и понятно. Позже мне подарили проигрыватель с пластинками, который я тоже пристроила в этой комнатке. Я сама вытаскивала пластинки из конвертов и ставила на проигрыватель. А мне не было еще и четырех лет. В основном это были детские сказки: «Бременские музыканты», «Волшебник Изумрудного города», «Маугли». Грустные или страшные моменты мне не нравились, я их пропускала, руками переставляя иглу на пластинке. Помнишь, в «Двенадцати месяцах», где мачеха выгоняет на мороз падчерицу, – такие моменты я пропускала. И поскольку делала это регулярно и не всегда аккуратно, то пластинка покрывалась царапинами и начинала «заедать». У нас дома даже термин появился: «пластинка затартивкала». На пластинке про Буратино, там, где появляется черепаха Тортила, была особенно большая царапина, так и родилось новое слово – «затартивкала». Я до сих все эти сказки могу рассказать от начала до конца и спеть все песни. Еще я рисовала героев из этих сказок.

– У меня такое впечатление, что мы росли с тобой вместе в том чуланчике. Разбуди меня ночью – я все песни исполню с тех пластинок. А новую музыку или слова запоминаю плохо.

– Человек воспринимает новую музыку только до 28 лет, – говорит Аня. – Есть такая теория. А потом музыка лишь наслаивается на ту культуру, к которой человек привык, в которой формировался его музыкальный вкус. Представь себе, тот проигрыватель через 20 лет приехал в Израиль. Мои дети росли на тех же пластинках, и проигрыватель этот до сих пор существует – и работает! – у моего старшего сына.

Позже мы получили новую квартиру в доме, который спроектировал папа, в двух минутах от метро «Динамо». Из окон был виден стадион и Тимирязевский парк. Он был изъезжен на лыжах и на велосипеде вдоль и поперек. Затем я училась в школе, которую спроектировал папа, а после школы училась в музыкальном училище, здание которого тоже спроектировал папа. Он был успешным архитектором, руководителем отдела. Занимался помещениями, в которых был важен звук: концертными залами, например, то есть акустическим строительством. Дворец молодежи – это его проект. Как и учебные классы со знаменитыми плавающими потолками в Гнесинском училище. Такие потолки не позволяли звуку проникать с этажа на этаж. Папа был лично знаком с Еленой Фабиановной Гнесиной, и этот проект был сделан еще при ее жизни. Проекты отца были очень востребованы. Помнишь школу из фильма «Внимание, черепаха!»? Такие школы по проекту моего папы строились везде по Москве и даже по всему Союзу. Ты тоже, наверное, училась в такой школе?

– Нет, в Ереване были другие школьные здания. У нас было четырехэтажное. Но я знаю, о каких школах ты говоришь. В Ереване они появились с конца 70-х годов.

– У тебя есть братья, сестры? – задаю я новый вопрос.

– Нет, я единственная дочь и седьмая попытка моих родителей. И назвать меня собирались Яной, а не Анной.

Мама долго находилась на сохранении в больнице. Представляешь, седьмая беременность!.. Роды никак не наступали, а стимулировать опасались. В субботу папу вызвали на объект, врачи все ушли на обед, а у мамы начались схватки. И уже стоявшая в дверях, собравшаяся после смены домой врач сняла пальто и пошла принимать роды. Ее звали Анна Петровна. А направлялась она в тот день на именины своей мамы, которую тоже звали Анна... Как уже понятно, я благополучно появилась на свет. А папа потом водил меня гулять и показывал «дом имени меня». Потому что именно на том объекте он был, когда я родилась. А мы – наша семья – не будучи православными, исправно отмечаем именины Анны.

– Когда я начала учиться играть на гитаре, – продолжает рассказывать Аня, – вся наша родня, за исключением моих родителей, пришла в ужас.

– Почему?

– Большинство моих родственников – музыканты. Знаменитый трубач Тимофей Докшицер, солист и дирижер Большого театра, – папин брат. Тетя Анна Левина – первая арфистка Большого. Они не понимали, почему я играю на «дворовом» инструменте! Зато гитару любили мои родители.

Мама считала, что это инструмент легкий и небольшой, в шкафу хорошо помещается – не то что арфа. И девочек с гитарами мало, это скорее «мужской» инструмент. Отсюда – особое внимание мальчиков! А тетя выдвигала свои аргументы: пусть арфа – «женский» инструмент, но знаешь, сколько вокруг меня мужчин в оркестре Большого театра вьется???

Мои родители любили сестер Берри, а еще Булата Окуджаву, Владимира Высоцкого, вообще бардовскую культуру. Собирались с друзьями, я пела под гитару. И песни я сочиняла, чтобы заслужить одобрение родителей.

У моего отца абсолютный слух, но музыкальное образование было только у мамы –музыкальная школа по классу фортепиано.

Мама воспитывалась бабушкой и дедушкой. Ее мама, русская, вышла замуж за еврейского мальчика. В своей семье она была девятым ребенком. Звали ее Нина Ивановна.

– Надо же! Как мою бабушку!

– И она не смогла полностью войти в эту чуждую для нее культуру. Поэтому мою маму воспитывали дедушка с бабушкой. Ей дали прекрасное образование. Мама по музыкальной стезе не пошла и окончила Ленинский пединститут. Но ни дня не преподавала, она всю жизнь служила редактором.

Мои родители подали на выезд в Израиль в далеком 1975 году. Десять лет они сидели в «отказниках». Папа лишился должности. Так что сначала уехала я с мужем, и только потом они подали на «воссоединение семьи». А русскую бабушку Нину Ивановну забрали с собой. Она к тому временипохоронила мужа и сына – маминых отца и брата, и жила совершенно одна.Собралась за день, закрыла квартиру, гараж и дачу на ключ – и уехала. Навсегда.

– Почему твой выбор пал на гитару, я знаю. Читала другие интервью с тобой. Но как ты смогла получить образование по классу шестиструнки, если эта гитара была «запрещенным» инструментом?

– В моей первой музыкальной школе я была единственной гитаристкой. Ко мне приходил учитель из музучилища – Саша Панкратов. Он сам был тогда еще студентом. Позже, когда я училась в старших классах – уже в школе имени Дунаевского, я сама начала учить детей игре на классической гитаре. Не было учителей! В 14 лет у меня было 12 учеников!

Я еще профессионально спортом занималась. Бегом. И после окончания школы я была на распутье: продолжать спортивную карьеру или музыкальную.

– Ах вот как! Что же решило в пользу музыкальной?

– Банальная травма. Порвала связки.

В Гнесинку с первого раза я не поступила. Думаю, сыграл свою роль отказ родителям на выезд в Израиль. Но таких, как я – гитаристок – было мало. Можно сказать, совсем не было, и со второго раза я все-таки поступила. На эстрадное отделение.

До 1988 года невозможно было получить высшее образование по классу классической гитары. Наши преподаватели не имели высшего образования. И мне, параллельно с классической – приходилось сдавать экзамены и на электрической.

– А где ты получила высшее образование?

– В Израиле. Иерусалимская Академия музыки.

– Ты с легкостью переехала в Америку? Все-таки там осталась твоя семья.

– Перемена места жительства – это как уколы ботокса в мозг. Это большие усилия и ускоренное развитие. Новый язык, новая культура, новые друзья. Надо многое изменить в собственном миросознании, мироощущении. Я очень скучаю по своей семье. Но им комфортно там, а мне – здесь. Я освоила преподавание онлайн, занялась настольным теннисом, конным спортом.

А еще создала маленький женский оркестр.

– «В джазе только девушки»?

– Может, и на джаз замахнемся, – смеется Аня. – Кстати, многие музыканты, которые играют в нашем оркестре – участницы Женского клуба RSL.

– Когда мы услышим и увидим ваше первое выступление?

– Надеюсь, скоро.

– Будем ждать